Про жирафов и авиацию
Ещё мне вязали капроновые банты,
ещё доставали санки при первом снеге,
а я уже знала – мне нужен такой, как ты;
друг, который читал все на свете книги.
Когда я ещё ходила под стол пешком,
невозмутимо бросала игрушки на пол –
уже от таких, как ты, укрывалась в шкаф,
уже им дарила любимых своих жирафов.
Мне было астрономически мало лет;
только шнурки завязывать научили,
а я уже знала – мне нужен второй пилот,
мы будем кататься «солнышком» на качелях.+***
Игровая Комната
Да, я возьму тебя на руки, но сперва –
открывай свой ротик, учись говорить слова;
что тебе нужно? Это же очень просто.
Я понимаю, я старше, мне больше лет.
Маленьким девочкам пуще пряников и конфет
нужно хорошее руководство.
Маленьким девочкам надо, чтоб их вели
за руку – в комнату страха или на край земли.
Маленькой девочке нравится быть ведомой
долгими лабиринтами из стеллажей и строк;
странное вызывает у них восторг,
в страшной сказке они наконец-то дома.
Я понимаю - я старше и я умней, –
девочке просто надо, чтобы играли с ней.
Верь же мне до конца – это очень просто!
Твой Питер Пэн, твой Кэрролл и все дела.
Хочешь увидеть место, где ты ещё не была?
Значит, закрой глаза
и держись за воздух.
***
Гляделки
Он смотрел на неё –
острившую сгоряча,
молчаливую, - каждый раз ощущая кожей
этот взгляд поверх чужого мужского плеча;
только плечи менялись,
а взгляд оставался тот же.
И она на него смотрела - издалека,
ясно, пристально, - без поволоки и без истомы;
он всё кутался в дым табачный, как в облака,
а она на него смотрела,
как на святого.
Так прошло десять лет.
И, когда рассеялся дым,
а мужчины ушли под белые своды спален,
они поняли вдруг -
осознали на все лады! -
как они друг без друга
устали.
Устали.
Устали.
***
Страх –
это не в висок направленный ствол,
не утробный голос, зовущий тебя по имени;
это – чужое, красивое существо,
длинные пальцы переплетающее
с твоими.
***
Точильный камень
Всё равно ведь буду рядом; через труп
(чей – неважно) или так, – вот-вот узнаем.
Раз ты каменный – при встрече, как сестру,
обнимай меня, не бойся: я стальная.
В этом холоде ничто не чересчур,
камни с косами всегда сходились близко.
Всё равно ведь ты зовёшь – и я лечу,
и лечу быстрей метательного диска.
Я уж как-нибудь управлюсь с личной тьмой,
я уж как-нибудь окончу личный ГИТИС.
...И стою, и понимаю:
этот – мой,
это – мой точильный камень.
Берегитесь.
***
Чтобы как-то
кто тебе выводил эти линии на руке
без тропы за собой водил меж высоких трав
с кем ты был и гдЕ был как не был нигде ни с кем
кто в твоей голове степные творил ветра
кто варил приворотные зелья вязал узлы
вышивал на запястьях имя твоё мой свет
кто с лица сцеловал тревоги печали смыл
от людей и от мира спрятал тебя в листве
кто и как извлекал из груди твоей долгий стон
разводил огонь между пальцев в слепой ночи
кто кропил слова тебе кровью своей мой сон
кем бессонный кого ты помнишь о ком молчишь
кто в тебе тонул становился на миг тобой
кто ложился в ладони тобою подбитый влёт
от кого ты холоден хоть говори хоть пой
от кого в тебе мрамор и соль и февральский лёд